Аркадий Соловейчик: Проходит все, остается только музыка…

Соловейчик Аркадий Яковлевич (р. 02.09.1949 г.) – автор-исполнитель, работает в стиле лирического шансона. Родился и проживает в городе Самара. В школьные и студенческие годы занимался спортом, играл в оркестре народных инструментов. После службы в армии окончил музыкальную школу. Играл в инструментальном ансамбле в кафе и на свадьбах. В 1966 – 1972 годах участвовал в Грушинских фестивалях, городских фестивалях народного творчества. Затем (1973 – 1980) играл и пел в ВИА «Электро» (свои песни — ритм, бас–гитара) в кафе и ресторанах города, до настоящего времени записи этой группы не сохранились. Аркадий Соловейчик написал более 100 песен, часть которых вошла в три альбома. (из книги «Русский шансон: люди, факты и диски) – Аркадий Яковлевич, добрый день, для начала немного расскажите о себе: где, как и почему? — Родился я в городе Самаре (тогда еще Куйбышев).

Как и многие пацаны тогдашних, 60-х годов прошлого века, рос и воспитывался «улицей». Футбол, гитара, двор – первые жизненные ориентиры атрибуты мальчишеской жизни. Волга, необъятная и величавая, Жигулевские горы, быль и мифы о легендарной вольнице Степки Разина – вот что было вокруг. Дом наш, где хозяйкой была бабушка Вера Марковна, всегда был полон людей: родственники, соседи, знакомые. Он притягивал всех радушием, вкусной едой, возможностью выпить и попеть от души. Дед, не зная нот, очень хорошо играл на мандолине — вот под нее-то много и долго пели, и даже танцевали. В такой обстановке нельзя было не запеть. Правда, параллельно был окончен Политехнический институт, служба в Армии, в спорте достиг неплохих результатов — стал мастером спорта по легкой атлетике. Ну, а дальше как у всех — женитьба, рождение дочери, работа и так далее.

– Я знаю, что Вы неоднократно принимали участие в Грушинских фестивалях, можно об этом чуть подробнее?
— Грушинский фестиваль делится для меня на три части: первая – самодеятельная, но, в то же время, искренняя, доверительная, пронизанная добротой и романтикой (примерно до 1980-х годов). Была некая, уже канувшая в Лету атмосфера общения между собой и на сцене. Вторая — «перестроечная», когда музыкальная составляющая резко усложнилась, и тексты песен стали более глобальными и иногда излишне политизированными. Возросли требования и к исполнительскому мастерству. Третья – начало 1990-х годов и по сей день – сплошная коммерция, гигантомания. Подавляющая масса людей имеет слабое представление об истоках и характере авторской песни. Дух общности стал иным – сложно представить себе тлеющие угли костра, шелест листьев и плечо друга в толпе, состоящей из 160000 любителей авторской песни. Рок фестиваль — да, фестиваль «любителей пива» (виски, водки, портвейна) — да. «Грушу» — нет. И, тем не менее, Грушинский фестиваль – это уже и легенда, и отдушина для тысяч людей, это ностальгия по прошедшей молодости, по тем, кто с нами тогда был рядом.

– А Ваша работа в ВИА «Электро», что вам это дало: опыт, песни, впечатления?
— После Армии, в возрасте 24 лет, занятия свои спортом я начал совмещать с музыкой (естественно, не считая работу в «Городских электрических сетях»). С друзьями-коллегами «сколотили» группу из пяти человек (четыре парня и одна девушка). Гитара (ритм, бас, соло), ударные, клавиши – вполне обычный для 1980-х годов состав. Неоценимый опыт ощущения сцены, микрофона, партнера и самое главное – зрители, слушатели. Тогда они еще не были избалованны таким обилием исполнителей песен, что сейчас несколько вредит и самой эстраде и жанру. Выступали, можно сказать, на одном энтузиазме, ни о каких деньгах речи не шло вообще. Пели песни всем известные (Вячеслав Добрынин, Евгений Мартынов, Давид Тухманов) и вот тогда я впервые попробовал спеть с ансамблем одну или две песни собственного сочинения. Запомнилась песня «Кантри», которая впоследствии была аранжирована и сейчас периодически звучит на радио «Шансон».

— Как Вы сами определяете тот жанр, в котором работаете? Что для Вас значит словосочетание «русский шансон»? Что нравится, что не принимаете в этой музыке?
— Я благодарен людям, организаторам и всем тем, кто стоял у истоков создания такого явления на мировых радиоволнах, как русский шансон. Это направление в песне и музыке позволило объединить и поднять на более высокий качественный уровень творчество тысяч талантливых людей. Дало возможность миллионам слушателей иначе взглянуть на российский менталитет. Беря свое начало из самых глубин самодеятельного творчества, русский шансон вместе с народом прошел путь революций, войн, разрухи, коллективизации и перестройки. Явление «русский шансон» давно уже стало жить самостоятельной жизнью, так же как романс, частушка. Более того, мне кажется, что шансон, как более молодое направление, дает импульс и этим ветеранам русской культуры. Сам шансон притягивает, объединяет и замыкает на себе эти жанры, вбирает в себя все самое лучшее, что вообще есть на нашей эстраде. В шансон пришли и есть такие звезды эстрады, как Алла Пугачева, Ирина Аллегрова, группа «Любе», Валерий Сюткин и другие. На мой взгляд, лучшие представители шансона – Александр Розенбаум, Александр Новиков, Сергей Трофимов, Любовь Успенская и Михаил Шуфутинский — могут сегодня украсить своим присутствием любой эфир. Другое дело, что на волне «все поют, и я смогу» появилось бесконечное количество откровенной «лажи», графоманов и безвкусицы. Нельзя ни в коем случае давать эфир откровенной уголовщине и хамству. Люди, воспевающие тюремную романтику и убеждающие нас, что запах параши самый лучший, сами только приблизительно знакомы с этой жизнью. Одно дело, когда пласт затрагивают Михаил Танич, Иван Кучин, Александр Новиков и Александр Розенбаум, а до них это делал Владимир Высоцкий — сделано это талантливо, совсем другое дело, когда такие песни пишут люди, берущие за основу уличный багаж и черпающие сведения из непонятных источников. Лично для меня, шансон – это песня, за которой стоит конкретный человек, случай, история, которая может заставить человека засмеяться, загрустить или что-то вспомнить личное. Песня, под которую можно и помолчать, и потанцевать, а слова, из которой можно прочесть, как стихи, без музыки и наоборот. – Бытует мнение, что работа в одном жанре не подразумевает под собой наличие музыкального образования, как у Вас обстоит дело с этим? — «Я пою не по нотам, а душой». К сожалению, не помню, кто это сказал. Для того, чтобы сочинять и работать успешно в любом жанре, необходима база — поэтическая, литературная, жизненная. На пустом месте ничего не будет (или будет в районном масштабе). Взять к примеру, Владимира Асмолова, Андрея Макаревича, Булата Окуджаву, Юрия Визбора, которые не имели музыкального образования, но кто может усомниться в их таланте и бросить камень в их огород? А ведь есть масса музыкантов с высшим музыкальным образованием, и их десятки тысяч, но где они…?! Все индивидуально и везде есть исключения из правил. Но если ты автор стихов и музыки, да еще и исполнитель, естественно, что я выступаю за наличие хотя бы основ музыкальной грамоты, ибо, зная законы построения музыкальной фразы, основы гармонии и теоретически понимая, что такое «интервал» — это, безусловно, плюс. Конечно, наличие музыкального слуха обязательно. Но повторяю, что главное, это природа, талант, общая культура — и тогда можно как Лемешев или Русланова, или как Пикуль в литературе. (Здесь, конечно, необходимо понимать, кто за какую высоту берется.)

– Ваши музыкальные и литературные пристрастия, ориентиры, авторитеты. Есть мнение, что шансон – музыка довольно примитивная, мол, для таксистов и дальнобойщиков…
— В литературе – Борис Пастернак, Сергей Довлатов, Александр Сергеевич Пушкин. В музыке, начиная с юности, группа «Криденс», «Орэро», сейчас Джо Коккер, из классики ближе всех Дмитрий Хворостовский, а в эстраде выделяю Владимира Кузьмина и Александр Буйнова. Что касается шансона, то здесь Высоцкий, Трофимов, Успенская. Насчет того, что в шансоне примитивная музыка. А «Синенький платочек» — здесь насчет сложности как? Кстати, прекрасный музыкант, легендарная фигура Вилли Токарев (с консерваторским образованием) какое-то время работал таксистом (а потом кочегаром) – все относительно. Кто заслуживает большего понимания: шлюха, зарабатывающая на жизнь, что бы прокормить больных родителей и маленькую дочку, или обеспеченная жена бизнесмена, отдающаяся без коммерческого интереса, просто из любви к «искусству»?! Если ты хам и дурак, то кем бы ты ни был, чем бы ни занимался, все равно твоя сущность проявится рано или поздно. А примитивными могут быть и опера в трех действиях, и телевизионный сериал, на который затрачены огромные суммы денег, и результат работы научной лаборатории. Я не делю людей на «хороших» и «плохих» по признаку их национальной принадлежности, профессии, образованию, и на каких автомобилях они ездят (за исключением, когда за рулем очаровательная леди, здесь мои принципы могут дать трещину).

– Расскажите немного о своих альбомах, их вышло уже три, последний «От февраля до февраля» в 2004 году. Знаю, что песен-то написано гораздо больше, какова их судьба и перспектива?
— Я записал три альбома: «Переход», «Моя зима», «От февраля до февраля» в период с 1997 года по 2004 год. В каждом по 15 песен, написанных в разное время. Многие песни сейчас звучат на радио, исполняются на концертах. К сожалению, тираж их штучный, в продаже их пока нет. Думаю, в этом году сделаю пробный тираж порядка полутора тысяч – для продажи. На мой взгляд и по отзывам коллег, слушателей, кое-что из этого имеет право на существование. Посмотрим. Песни там собраны самые разнообразные, но основу составляют песни лирические, с элементами грусти, сарказма, надежды на то, что «все будет хорошо». Я не отношу себя к авторам, которые, сочинив песню, сразу бегут в студию ее записывать. По разным причинам, время выхода песни «в люди» я определяю исходя из многих факторов, начиная с того, какое время года на дворе и какая сумма денег потребуется на ее аранжировку. Но все мои песни имеют для меня особое значение, с каждой меня связывает определенный жизненный этап, невидимые нити, связывающие мою душу и лист бумаги, на который я выплескиваю свои печали и радости, надежду и сомнения. Я не строю наполеоновских планов покорения вершин шансона. Но то, что я пишу — это мое Я, первое или второе не знаю, но истина в том, что это уже стало частью моей жизни. И те песни, которые аранжированы, и те, которые в тетради, дождутся своего времени – или в моем исполнении или будут спеты другими… жизнь долгая.

– Кто-то еще поет Ваши песни, есть какие- то планы на новые диски, может быть, гастроли?
— Поют наши местные исполнители во многих самарских ресторанах, танцевальных вечерах, концертах. Я это не отслеживаю, но знаю. В настоящее время отобрал уже половину песен для нового альбома, даже название наметил: « А ты не верь, что я забыл». Уже началась работа в студии. Что касается гастролей, то здесь есть свои нюансы. Поскольку собственного директора или продюсера у меня нет, то и гастрольного плана тоже. Очень часто выступаю в Самаре и по области. Вот, собственно говоря, и все. Но это пока. Желание и возможности есть, приглашайте, приеду.

– Ваши альбомы отличаются довольно высоким качеством и оригинальностью аранжировок, расскажите немного о тех музыкантах, с которыми Вы работаете в последние годы. Кто эти люди, откуда пришли?
— Все люди, с которыми я работаю в студии и на концертах, профессиональные музыканты, причем очень приличного уровня, все действующие артисты. Это Павел Поляков и Павел Бородин — аранжировщики, чья музыкальная культура, интуиция, талант давно переросли провинциальный уровень. Во многом, благодаря работе с ними, многие мои песни смотрятся в эфире ничуть не хуже столичных композиций. Нам бы еще соответствующую аппаратуру в студию… но мы не ропщем. Я думаю, что музыканты такого уровня не сказали еще своего последнего слова. Еще услышимся.

– Бытует мнение, что для исполнителей, работающих в жанре шансона очень хорошая школа, это выступление в ресторанах и местах заключения, каково Ваше мнение по этому поводу? У Вас, как я знаю, есть такой опыт, что Вы можете об этом рассказать?
— Да, на мой взгляд, это верное мнение. Вы знаете, что бы почувствовать чего ты стоишь как профессионал, нужно попадать в ноты под звон бокалов и под тосты захмелевшей публики. Нужно любить любого зрителя, для которого поешь (но не прогибаться, знать себе цену). Слушателей надо любить и быть им благодарным, за то, что имеешь возможность высказаться, выразить себя — а это дорогого стоит! В свое время, будучи с концертом в одной из зон Самарской области Александр Розенбаум (где и я имел честь выступать) на вопрос руководства зоны: «Какие песни Вы будете петь?», ответил: «Я в тюрьме и в филармонии пою одни и те же песни». Я могу добавить следующее: когда стоишь перед микрофоном, на плацу, под открытым небом, а справа и слева перед тобой в три шеренги стоит 2000 человек в черных робах, ощущение особой ответственности за то, что исполняешь, не покидает. Подстраиваться под слушателя, строить из себя «фигуру» и «звезду» — чревато. Если ты со своими песнями что-то представляешь из себя, то тебя примут, если нет, то почувствуешь сразу. Не всех они принимают.

– Вы выступали и с известными исполнителями жанра, с кем и когда, планируете ли еще?
— Мне довелось за последние годы выступать несколько раз с Михаилом Гулько, Владимиром Асмоловым, Геннадием Жаровым, Вили Токаревым, причем, это были не сборные концерты, а именно «на двоих». Все эти люди, несомненно, озаренные, имеющие свою нишу в нашем жанре. Каждый из них талантлив и индивидуален. Геннадий Жаров – интеллигентнейший человек, кандидат технических наук, умница. Михаил Гулько — дядя Миша, настоящий американец, фляжка «с компотом» (всегда с ним), интервью, концерт, ужин в ресторане. Остроумен, элегантен. Особенно памятны два концерта с Вили Токаревым. Первый – зал 1500 человек, аншлаг – в первом отделении. Волнение зашкаливает, но и я, и мои друзья отработали с огромной ответственностью и желанием. Приняли прекрасно: цветы, автографы, фото на память. Токарев, второе отделение – все на «ура». После концерта за рюмкой «Немировки», Вилли Иванович, наклонившись, сказал: «Ты знаешь, давно так не волновался. Тебя так приняли в первом отделении, что боялся ударить лицом в грязь». Конечно, слышать такое мне было приятно. Вообще, со всеми, с кем выступал и просто знаком, отношения доверительные, дружеские. В планах, безусловно, и дальнейшие совместные выступления. Такая форма концертов мне нравится. Это не так утомительно для зрителя (когда надо слушать одного исполнителя 2-2,5 часа). И внимание не рассеивается, когда исполнителей 5-10 человек. – Ваши планы на ближайшее будущее? — Буду сочинять, пока идеи и рифмы не посещают меня, никого не хочу обременять своим творчеством, навязывать свои песни. Планирую написать еще несколько дуэтных песен (мужчина — женщина). Хотелось бы услышать некоторые свои песни в исполнении Михаила Шуфутинского, Александра Буйнова, Надежды Бабкиной. В планах написание женских песен. Сделаны уже первые шаги по созданию в Самаре «театра шансона». Благо, что у нас для этого есть почти все, а главное помещение и материал. Хотелось бы снять клип (или два) на одну из своих песен. А вообще думаю, что все у нас получится… в конце концов проходит все, а музыка остается…!

— Кроме музыки есть хобби, увлечения?
— Да, есть – это спорт. Я мастер спорта СССР по легкой атлетике. В свое время очень серьезно занимался этим делом. Служил в спортклубе армии в Новосибирске. Сейчас, естественно, другие времена, другие скорости, но стараюсь периодически растрясти застойные явления в организме и появляюсь на беговой дорожке. А вообще мое хобби – это исполнение обязанностей генерального директора одного из Самарских предприятий вот уже 17 лет.

— Что такое счастье для вас, как человека и музыканта?
— В разные периоды жизни представление о счастье разное. Но в основе всего лежат любовь, здоровье, любимое дело. Счастье, если ты никому ничего не должен. Счастье – когда жива мама. Я испытываю особый кайф, если удается найти подходящую рифму и когда слышу аплодисменты в зале. Я на вершине счастья, когда самарским «Крыльям Совета» удается стать «бронзовыми» в чемпионате России по футболу. Но по большому счету, нет ни абсолютно счастливых людей, ни бесповоротно несчастных – это категории временные… Все проходит, остается только музыка. — Спасибо за интервью, удачи Вам, Аркадий Яковлевич, здоровья, удачи и новых песен. — И вам спасибо, и до новых встреч.

Беседовал Михаил Дюков (январь 2005 г.), Калининград – Самара